Фик
Принципы снов «Не выходи на болота, когда зажгут фонари» формально относится к
слэшу, но соответствующий эпизод занимает сравнительно немного место.
А в целом это джен, действие которого происходит в начале 6-ой книги канона. Непростые отношения нового министра и его подчиненного, весьма своеобразная министерская этика, интриги УПСов, орденцев и нейтральных сотрудников аврората показаны очень увлекательно и достоверно.
Отношение
Принципы снов к происходящему довольно необычно. В конфликте Светлых и Темных автор поддерживает нейтральных сотрудников минмагии. Поэтому фик наверняка порадует всех, кто считает, что ни в одном конфликте нет стопроцентно правых и совсем уж неправых.
Текст выложен с разрешения автора.
Автор: Принципы снов
Бета: st_mungo_4th
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Пейринг: PC\ПУ
Жанр: Action/ Adventure, POV
Отказ: Not for sale=)
Аннотация: О том, как из Перси Уизли хотели сделать второго Северуса Снейпа и что из этого получилось.
Производственный роман с элементами психологического триллера и политического детектива. Не ангст, конечно, но местами серьезно. Несколько большее количество воображаемого гета, чем полагается тексту, претендующему на слэшность. Упоминание РС\АБ, а также намеки… впрочем, на то они и намеки. Пара эпизодов содержит сцены группового изнасилования двух-трех мифологий, хотя Ро я тут, конечно, не конкурент. Некоторый ООС Темного Лорда, да и вообще все нормальные люди.
Комментарии: написано на фикатон «ППКС» для Gottingen по заявке «Хочу фик (не ангст, не мини) или рисунок с одним из пейрингов: ЛМ/АУ (серьезный), ПУ/РУ, Перси/Скримджер, фем с Луной или ЛЛ/НЛ»
«Не выходи на болота, когда зажгут фонари»
читать дальшеПоздно звать к телефону начальника департамента глюков и монстров.
Поздно, все, что ни делай, уже будет поздно,
Просто
Не выходи на болота, когда зажгут фонари.
(с)Тикки Шельен
Глава 1
-Доброе утро, сэр.
... Да-да, вы совершенно правы. Я из плодовитого рода Уизли, ваши глаза и мои веснушки вас не обманули, нет, я сюда не вслед за папой, нет, что вы, я третий ребенок, да, я именно настолько молод. Разумеется, для моего возраста у меня прекрасная карье…
-Ты шпионишь для Дамблдора.
-Да-да... то есть нет, конечно нет, сэр, я служу только Министерству и придерживаюсь мнения, что неформальные политические организа…
-Легилименс.
Урод неотесанный, успел подумать я перед тем как поставить пару блоков – чисто чтоб по профнепригодности не уволили сразу. Когда мой аспирантский уровень был снесен (отнюдь не изящно – чувство, похожее на то, когда тебе ломают нос), я расслабился и предоставил будущему начальнику бессрочный абонемент на посещение моей черепной коробки. Я давно не обольщаюсь по поводу права сохранения приватности ее содержимого. Это даже развлекает – за исключением дел семейных, ничего особо неприятного или унизительного в моей работе не было. По крайней мере, до этого момента. К тому же этот старый боевой осколок ночного горшка совершенно не выказал интереса к картинкам с Пенни…
…Возможно, потому, что он у меня тоже как-то в последнее время не проявляется. Эй, сухой хрен, у тебя дочери есть? Покажи хоть одну в порядке компенсации, ты, козел запаршивевший. Хотя откуда у тебя, если голым ты видел за последние тридцать лет только тренировочный манекен в аврорском спортзале. Вот в таком духе я размышлял, приходя в себя на стуле для посетителей и глотая из коньячного стакана плохоразбавленный умиротворяющий бальзам. Скримджер, вставший, чтобы задернуть портьеры, но так и не отошедший от окна, результатом осмотра должен был бы остаться доволен, однако явно скрывал раздражение. Учитывая, что грозные старперы обычно его ни от кого не скрывают, я печенкой почувствовал, что дела мои могли бы быть и получше.
***
-Ну как?
-Даа… в пределах нормы, - я откусил сырный бутерброд до половины, чтобы было время подумать, как ответить Амелии, при этом не соврав, но и не обеспокоив. Двадцати восьми жевательных движений должно было как раз хватить на формулировку. – Он жесткий старикан. Я даже не буду с Фаджем сравнивать – ты ведь их обоих знаешь. Вот скажи мне первую ассоциацию на «Фадж» и «Скримджер».
-Тюфяк и вантуз… Ой. В смысле, ты этого не слышал, понял, Уизли?
-Я понял - если ты объяснишь, почему вантуз. Иначе, знаешь, я же веду протоколы, и вдруг я их веду прямо сейчас?
Амелия рассмеялась. Хорошая тетка, жаль, что дружит не только со мной, но и с папочкой. У каждого парня должна быть такая сорокалетняя веселая приятельница, чтоб во взгляде и интонациях – воодушевляющий симбиоз непокоримой молодости и бытовой мудрости. Для бесед за жизнь и советов о противоположном поле. Для бесед о противоположном поле и советов за жизнь. В идеале – бордель-маман или Амелия Боунс. Но с настоятельницей храма половых излишеств в Лютном переулке я вряд ли когда-либо сведу близкое знакомство, а с Амелией Боунс я обедаю, но она дружит с папочкой. Нет в жизни совершенства.
-Напугал главу департамента магического правопорядка садовым гномом.
-А ты их боишься? Я тебе привезу. У нас дома мно… - я осекся. Амелия смерила меня понятным нам обоим цинично-грустным взглядом и вздохнула, но облекать в слова сожаления о моих семейных отношениях не стала. За это и люблю.
-Вантуз.
Глава самого грозного из департаментов хмыкнула. Интересно, каких слов достоин коллега, целый год тебе подчинявшийся, но перескочивший тебя через голову?
-Ты встречал настоящих параноиков?
-Да. Я – настоящий параноик.
-Ты эгоист. И паранойя твоя касается только последствий твоих собственных поступков. А если она кормится сомнениями в тех, кто тебя окружает, то…
-…она называется «ответственность».
-Сострил, поздравляю. Впрочем, ты прав. В умеренных дозах. И по-другому в Аврорате нельзя, ты же понимаешь. Это забавный парадокс: чтобы работать аврором, ты должен всецело полагаться на боевое братство и доверять любому коллеге как самому себе, ведь сплоченность – одна из гаран…
-Но для доверия должны быть основания.
-Вот, да. И стремление к доверию можно превратить в постоянный поиск этих оснований. А выглядеть это будет как вечное ожидание подвоха и крайняя подозрительность. И никто за время моего романа с Авроратом не выворачивал принцип доверия в принцип недоверия с таким успехом, как Руфус Скримджер.
-Но ведь…
-Помолчи. Я знаю, что звучит наивно и похоже на детскую сказку про всепобеждающую верную дружбу. Но это не так. Есть нормальная рабочая обстановка, когда эти два принципа дополняют друг друга, и вопросы такого плана практически не встают. А есть – в смысле, слава Мерлину, был – подход Скримджера. Он до последнего своего дня на посту главы Аврората легилиментировал чуть ли не каждую мышь, пробегавшую у аврорской столовки, а потом читал ей деанимагические и антитрансфигурационные заклятья. Ну а теперь представь, каково приходилось его подчиненным.
-А мышей он потом отпускал?
-Нет.
-Значит, подчиненным приходилось легче. Но почему все-таки вантуз?
-Потому что смысл его жизни очень смахивал на вечный поиск дерьма вокруг себя.
***
…«Причем явно в ущерб устранению вражеского дерьма». Этого Амелия не сказала, однако мне хватило двух дней, чтобы понять, что закончить запомнившуюся фразу ей хотелось именно так. Но она наверняка сочла это уж совсем выходящим за рамки профессиональной этики. Я не высыпался – процесс восстановления после утренней, вечерней и обеденной легилименции требовал гораздо больше сна, чем мои верные восемь часов. Впрочем, Скримджер обещал, что через некоторое время – да, когда он будет мне полностью доверять! – одного сеанса в день будет достаточно. А пока что он занимался подготовкой к первой встрече с маггловским министром, а меня заставил рыть в направлении «все о Гарри Поттере». Все о Гарри Поттере знал каждый пятилетний, но я подошел к делу формально – собрал все сочинения мисс Скитер, копии свидетельств о рождении и принятии в школу, протоколы дела по его Патронусу, аврорские заключения о смерти родителей и прочий пергамент. Впрочем, и тут было чем гордиться – у меня, например, нашлись абсолютно бесполезные, но практически недоступные простым и не очень смертным документы о движении средств по его счету в Гринготтсе. Промахи между тем тоже были – совершенно недостижимым оказался обычный табель об успеваемости, потому что Дамблдор и прочие хогвартские завели наглую привычку игнорировать министерских сов с запросами. Я нечаянно упомянул об этой неудаче вполне довольному моей работой Вантузу – и тут же оценки по СОВ стали в глазах этого очкастого упыря критически важным документом, от которого зависит весь успех операции по спасению Англии от Темного Лорда, ну а я – чем-то вроде филина-дебила, которому не хватило ума доставить эту ерунду. Более идиотских разносов я не получал за всю свою карьеру, и когда Амелия на обеде спросила, кто это меня не доел, я предварил свой рассказ предупреждением «Ты, конечно, будешь смеяться». Она, конечно, смеялась. И посоветовала обратиться в Аврорат – поскольку результаты СОВ из Хогвартса направляются напрямую к их кадровику. За это и люблю. Вот бы Скримджер побыстрее всех достал, и мисс Амелия Боунс стала Министром. А я ее помощником. Впрочем, сегодня она не удержалась от насмешек по поводу пользы семейных связей – будь я попроще, взял бы, мол, и расспросил родного брата. Его, говорят, от этого зазнавшегося малолетнего отморозка прокисшим тыквенным соком не отольешь.
***
Первая боевая удача настигла новорожденный режим Скримджера вечером в четверг. Подчеркиваю – именно удача, а не закономерный результат упорной работы в правильно выбранном направлении. Попался Долиш. Разумеется, под Империо. Снимать сразу не стали – снимешь, и прощай, память, хотя бы и полуразрушенная. Сведения, полученные из думосброса или легилименцией, никогда не служили прямыми доказательствами, но информацию для размышлений давали обычно неплохую. Я вел протокол – почти полностью бесполезный, поскольку Скримджер и Деррек все равно ничего кроме «легилименс» не произносили, а Долиш мычал. Потом Скримджер наскоро наговорил неясное описание местности последней встречи сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть, отметил упоминания о ближайших вылазках в Соммерсет и Ричмонд, описал процесс Круциатуса по отношению к Долишу и еще какому-то неопознанному Упивающемуся, потом взял с Деррека клятву о временном полном неразглашении, и, довольный как почесавшийся о скалу дракон, отпустил нас домой.
***
«Глава департамента магического правопорядка Амелия Боунс была убита в собственной квартире, запертой изнутри. По предварительной версии следствия, убийцей был сам Тот-Кого-Нельзя-Называть. У мисс Боунс диагностированы множественные перело…»
Я старался не дышать, чтобы не завыть. Она никогда не будет Министром Магии. Она никогда не помирит меня с семьей. И я никогда не трахну ее по дружбе, о возможности чего неоднократно думал. Мерлин, прости меня, я не виноват, что такие гадские мысли лезут в голову в этот страшный момент. Я никогда не тра.. Кто вместо нее будет сидеть напротив меня за обедом? Кто вместо нее станет крестной моих детей? Какого черта ее понесло сегодня ночью в Соммерсет?
Соммерсет…
Никакого Соммерсета в официальной версии. Убита дома. Зачем ломать череп, руки и тазовые кости дома, если дома было бы достаточно Круциатуса? Для запугивания. Темный Лорд так же заботится об общественном мнении, как и мой новый начальник. На свой лад, конечно. Я брежу. Ведь не дома, а в Соммерсете, и вовсе не для запугивания, и вовсе не Волдеморт. Она попросту убила бушевавшего там великана и потеряла сознание сама, а он, когда падал, насту… Я не хочу это себе представлять.
-Уизли, за мной.
Я поднялся как во сне. Не помню, как Скримджер и я добрались до госпиталя Святого Мунго. Только к этому времени я заметил, что у начальника моего желтый цвет лица, кустистые брови судорожно сведены на лбу буквой V, а руки трясутся. Но при этом он ухитряется смотреть на меня так, как будто я в чем-то виноват. Пошел в задницу.
В Мунго, как я осознал каким-то неотмершим отделом мозга, Скримджер оказался с пресс-визитом. Я понял, что сам отвечаю на вопросы мальчишки из Квибблера и обрубаю провокации Скитер – Министр снизошел только до признания масштабов трагедии и теперь скорбно позировал сзади, создавая видимость общения с медиками. Потом мы оказались в Аврорате – черные ковровые дорожки и огромный портрет бывшего сотрудника в раме, увитой траурным плющом и лавром. Я принесу тебе незабудок. Амелия почти не улыбается, только иногда поднимает руку и приглаживает короткие волосы у левого виска. Пий Тикнесс сует мне в руку какую-то коробку – «для Министра».
Мы в кабинете Скримджера. Он открывает коробку и достает оттуда огненно-красную брошь, нет, скорее значок. Это из Мунго. Это нашли на ней. На броши гравировка. Феникс.
-А ты, оказывается, и вправду не работаешь на Дамблдора. А ведь все говорило об обратном.
Я смотрю на Скримджера непонимающими глазами, и он продолжает:
- Амелия Боунс оказалась фениксианкой и, видимо, не оставила Орден даже после того, как возглавила Департамент. Она, скорее всего, патрулировала этой ночью Соммерсет, и Орден был бы предупрежден, если бы ты…
До меня доходит, но медленно. Скримджер в это время снова сует руку в коробку и вибрирующими пальцами тянет из нее что-то зеленое на цепочке.
-Это нашли у нее во рт…
Договорить он не успевает, потому что я бросаюсь на него со всей яростной дури. Валю на стол и рву ворот коричневого сюртука, одновременно не совсем по-мужски – зато действенно – бью коленом в пах, все равно другого не заслужил, скотина. Скримджер воет, но недолго – у него перехватывает дыхание, у меня его тоже перехватывает. Реальность вокруг закручивается в узел и одновременно расплывается, а когда это останавливается, я не вижу ничего, кроме головы Скримджера с волосами, мокнущими в черной луже. Еще в луже дрожит стареющий месяц, а Скримджер, наверное, его не видит, потому что глаза под так и не сбившимися очками у него закрыты.
***
После того, как я с него сполз, полежать в осоке у лужи мне дали максимум секунд пятнадцать. Скримджер подскочил как взведенная пружина – это был странный контраст с его повседневной вальяжностью – и схватил меня за шиворот.
-Уходим, быстрее.
Вырваться не удалось.
-Куда? Аппарировать же мож...
-Дал же Мерлин в помощники дебила. Где мы, ты знаешь? Аппарируй.
Нет уж, спасибо. Если я от Министерства дальше чем на один аппарационный скачок, кто меня потом будет собирать по всему острову? Или континенту… да и какому континенту, пока тоже неточно.
-Это, зеленое, портключ…
-Именной. Это западня. Мне.
Мы неслись по болоту – обычному ночному европейскому болоту. Резали руки об осоку, шлепали по озерцам – брюки до колена облипли ряской, о ботинках я и не говорю. Синие огоньки вспыхивали и гасли в жидких кустах. Некоторые не гасли – приблизившись, можно было заметить, что это призрачные болотные фонарщики, ожидающие легкой добычи, показывают нам, куда идти точно не надо. Но и без их услуг я несколько раз проваливался ногой в бездонные дыры торфяного ковра, чтобы через секунду, вцепившись в какую-нибудь хилую карликовую ольху, вдоволь распробовать предвкушение смерти в сфагнумной топи. Интересно, чем больнее захлебнуться, чистой речной водой или густой гнилостной взвесью, поднятой собственными тщетными потугами вырваться? Я решил, что в чистой приятнее. Впрочем, Скримджер такие мечтания прерывал бесцеремонно – хватал за шиворот и волок за собой. Так бежали, плелись, тащились, падали, ползли и снова бежали мы часа два – хотя, может, намного меньше или наоборот, намного больше. Скримджер падал чаще, и ускоряться после падений ему было все труднее. Вот хорошо бы за нами еще потревоженный строй рогоза смыкался и примятые кочки вставали торчком, а то... Палочек мы не доставали – за первый же Люмос, которым я хотел отогнать слишком уж нагло струящегося за нами фонарщика, я пребольно получил по руке. Что нас могут засечь по магии, я сомневался, но решил согласиться.
-Мы… знаем, куда идем?
-На запад.
-Поч-чему на запад?
-Заткнись.
Над нами низко пронеслась сова – совсем неволшебная сплюшка. Летела она туда же, куда бежали мы, и это обнадежило – наверное, направляется в лес, что бы ей делать здесь, в болотах. Тут я понял, что уже снова соображаю, пусть пока и задним умом. Смерть Амелии Боунс – а я мог забыть? – снова стала предметом, достойным размышлений, тем более что Скримджер с хромающей иноходи перешел на мелкую трусцу, и я успевал за ним почти шагом.
-Сам заткнись, - с опозданием на две минуты ляпнул я. – Я увольняюсь.
-Удачи… хррр… на новом.. месте. Хороших рекомендаций не дождешься.
-Спасибо, и не надо. Рекомендация от такой сволочи приличных людей только насторожит.
-Приличных людей ты и без этого… уже давно насторожил. Запиши в своем резюме: исполнителен, скобка открывается – лижу ж-жопу любому маразматику – скобка …хрр… закрывается…
-Разумеется. Еще допишу «особо отличившимся бонус – ногой по яйцам».
-Ни за что… не допишешь. Тебе ж карьера твоя хрустальная важнее мамы с папой, девок и жизни…
Как раз на этих словах я его обогнал, загородил дорогу и вполне по-джентльменски, особенно если сравнивать с прошлой атакой, врезал в глаз.
-Смотря чьей.
Он подался назад, но спустя секунду я был схвачен за волосы и со всего маху засунут лицом в гнилую воду. В склизком месиве явно жило что-то живое и многощетинковое, но отпрянуть в отвращении не удалось. Я тупо дергался, стоя на коленях, и внимал злобному присвисту в шепоте своего бывшего начальника.
-Или ты, сопляк, оставляешь свои тонкие переживания до тех пор, как мы отсюда выберемся, или остаешься здесь.
Я замер – большей частью не от смирения, а от необходимости сохранить в легких немного воздуха и желания чуть меньше соприкасаться с шевелящейся вокруг щек фауной. Скримджер отпустил мой скальп. Я повалился набок, сплюнул успевшую присосаться к губе пиявку, втянул кое-как воздух и прошипел – на большее легких не хватило:
-Почему вы просто не направили… туда авроров?
-Потому что половина Аврората и так в Ордене, идиот.
***
«- Как ты собираешься вырасти в Министра Магии из мальчика на побегушках?»
«-Из высокопоставленного мальчика на высокопоставленных побегушках. И я не вижу, в чем ущербна моя позиция по отношению к папочкиной. Он тоже на побегушках, только ему тяжелее – постоянно выбирать приходится, у кого. Поэтому полноценно работать не получается ни там, ни сям. Он косячит и в Министерстве, и у этого тронувшегося. И никаких перспектив.»
«-Он-то не метит в министры. И вовсе не косячит. Нет, ты действительно любопытный экземпляр – хочешь преуспеть в политике и при этом ее ни в кнат не ставишь.»
«-Эээ... это как?»
«-Это у тебя надо спросить, как сочетаются твои амбиции с тем, что ты совершенно не думаешь, чего хочешь.»
«-Я знаю, чего хочу.»
«-Ну да. Ты же эгоист. Тогда сформулирую по-другому: совершенно не думаешь, что, по-твоему, нужно для благополучия английского магического сообщества.»
«- Поменьше темных лордов и серых дамблдоров. Ты сама посмотри: вместо того чтобы заниматься бюджетом, законодательством, поиском преступников и остальными делами, одна половина Министерства в любом деле плетет интриги и лоббирует кого-то из этих двух маньяков, а вторая половина следит, чтобы первая друг друга не перебила. Фадж как представитель вторых настоящий гений, что бы ни плели про его слабохарактерность. Но коэффициент полезного действия все равно нулевой.»
«-Эту маггловскую фразу часто повторяет Артур, кстати.»
«Да все равно мне, что он повторяет. Мне что, к ним присоединиться? Нет уж. Если не желающий копаться в их дрязгах для тебя просто мальчик на побегушках – ну на здоровье, думай так.»
«-Я, конечно, подозревала, что ты идеалист. Но чтоб до такой степени…»
«-Я не идеалист. Я карьерист. Я искренне не понимаю, зачем рвать задницу у Дамблдора и ничего за это не получать – ни положения, ни уважения, ни денег. Я не против поработать, но хочу для себя достойной отдачи.»
«-А что, можно так ненавидеть отца за то, что в детстве у других было больше игрушек?»
«-Да не в этом дело, Амелия. Мне-то что, я вырос. А вот он счел несоответствие убеждений почти предательством семьи. Ладно бы я еще к Темному Лорду ушел, а то ведь… Думаешь, мне легко было понять, что вся любовь маменьки, папеньки и братишек стоила одной фразы «Я не пойду в Орден?»
«-Хмм… А ведь ты делаешь ту же ошибку, что и Артур. Только глобально. Просто отказываешься видеть тех, кто думает не так, как ты. Не слушаешь, не взаимодействуешь, даже не используешь их и не борешься с ними. А ведь они и есть магическое сообщество, другого в Англии нет. Ты ни в кнат не ставишь политику, Перси.»
Да, я ни в кнат не ставлю политику. Однако сейчас вот бреду по пояс в сыром тумане вслед за еще одним… политиком, чтобы нечаянно не похорониться одному в каком-нибудь торфянике. Это вполне можно счесть действием политическим – ты бы гордилась мною, Амелия, если бы из-за его политики не была на том свете. С чего, скажи, с чего только этот гривастый хрыч решил, что я шпион? Потому что я Уизли? Потому что он сумасшедший параноик?
Скримджеру бы явно не помешала палка - он все заметнее подволакивал левую ногу, но ничего подходящего по длине и крепости здесь не росло и не валялось. Мы шли по огромной кочковатой поляне, и я уже изнемогал от молчания. Интересно, что у него сейчас на уме. А то иду за ним, как теленок. Под обух.
-Если мы выберемся, вы так же будете искать дыры в обороне методом «где тонко, там и порвется», или все-таки постараетесь, чтобы не рвалось?
Он остановился и произнес глухо:
-Оптимист.
Августовский хмурый рассвет грязно выжелтил полоску у восточного края неба – глаза Скримджера сейчас были почти такого же оттенка, выцветшие от усталости, тревоги – и, как я надеялся, чувства вины. Это немного примирило бы меня с его существованием как таковым, хотя сейчас я уже четко понимал, что драка, пусть и преждевременно, но закончилась, и кулаками я после нее махать не буду, а смирюсь внутри или нет, никакой роли ни для кого не сыграет. Мы стояли так всего лишь пару десятков секунд, и за это время я успел пожалеть Амелию, себя, магическую Британию, даже Скримджера и отчего-то Гарри Поттера, почувствовать смертельную усталость и осознать фантастичность мысли о сне, а еще увидеть, как одна из ближних вихрастых кочек, торчащих из темной жижи, как-то косо вильнула, сделав полуоборот вокруг себя, и неслышно ушла под воду. За ней потянулись еще две, закружившись в жиже по уходящей вниз спирали, и топь превратилась в разрастающуюся и уже вовсе не беззвучную воронку, из центра которой непостижимым образом выросло нечто антропоморфно-громадное. Я успел только сказать «эй» Скримджеру, стоящему к зрелищу спиной, как оказался на земле под ним, а сверху уже навалилось это нечто, с инфернальной скоростью преодолевшее расстояние между нами. Скримджер совершенно безмолвно, но с неожиданным напором вывернулся лицом к монстру, локтем до хруста пережав мою шею, однако дав мне при этом долю секунды, чтобы выскользнуть из-под живой кучи. В состоянии жесточайшего шока я откатился метра на два – и вскочил на ноги.
Чудище оказалось не таким огромным, как мне в полутьме почудилось сначала, но все равно больше Скримджера раза в два. Когтистые лапы сомкнулись где-то под спиной у моего бывшего начальника, и жижа вокруг уже меняла цвет на более темный и теплый, в то время как он сам изо всех сил удерживал капканоподобную челюсть монстра в полудюйме от собственной шеи – я слышал, как в невыносимом напряжении трещат суставы. Тварь прижала лапами плечи жертвы к земле, и вот уже лысая голова с игольчато-костяным гребнем опустилась на самое горло…
Я просто прыгнул сверху – вообще-то даже не надеясь ни на что, просто не стоять же рядом, пока человека убивают, пусть и Руфуса Скримджера. И единственное, что мне пришло в голову - ухватить рукой оторвавшиеся от плеча министра желтые когти и попросту, рывком, загнуть их назад, как пальцы гриндиллоу.
Монстр взвыл так, что рядом задрожали кочки и где-то вдали простонало эхо, и тут же вскинул зад, чтобы стоя разобраться с неожиданным осложнением. Это было его ошибкой. Потому что сегодняшняя ночь так и не сделала из меня джентльмена. Упираясь одним коленом во что пришлось, вторым я резко двинул образине между ног – вперед и вверх. Вспарывающий перепонки вой повторился, но на этом мое везение закончилось – колено застряло между сжавшимися почти железными ляжками урода. Оторвав наконец от Скримджера лапы, поднявшийся на ноги монстр схватил меня за плененное колено, протащил под собой и облапил ногу поухватистее. Воздух взвизгнул в ушах, земля с небом поменялись местами туда и обратно, и теперь от боли в вывихнутом и распоротом когтями бедре завопил уже я. Урод шмякнул меня оземь, и если бы это было на суше, у меня бы, наверное, череп треснул, но топкая почва болота (будь благословенна!) смягчила удар. Хотя, наверное, лучше бы я потерял сознание. Но оно осталось со мной, и поэтому я смог увидеть полусогнувшегося, но стоящего на ногах Скримджера, который направляет на болотного обитателя источающую желтый свет палочку и во все горло орет «Спасибо!»
На удивление сил у меня не было.
***
Солнце золотит и без этого уже украшенную желтыми предосенними прядями крону ивы. Я лежу на твердом – все остальное, типа матраца, сюртука под голову или даже просто травы и веток, кажется излишеством. Это похоже на счастье. Мы выбрались из болота полчаса назад.
Скримджер взвалил меня на спину и медленно, хромая и ругаясь, притащил сюда. Можно было Мобиликорпусом, но я грохнулся два раза – у министра все еще – кто бы мог подумать! - тряслись пальцы. После болотного монстра и полевого лечения разодранной плоти уже было бессмысленно ограничивать себя в магии. Кто искал, нашел бы и так. Или не нашел. Но на ногу наступать я все равно совершенно не мог, и поэтому… Поэтому спасибо эху, подсказавшему, что где-то недалеко есть лес или горы, с которыми столкнулась, чтобы вернуться, звуковая волна.
«-Дал же Мерлин в помощники дебила! Ты почему Ступефаем его хотя бы не долбанул?»
Мне стыдно.
«-Вы же запретили магию использовать!»
«-Ты же уволился! Тебе что, приятнее бы было, если бы нас сожрал кто-то, не имеющий отношения к Сам-Знаешь-Кому?»
Мне стыдно. Очень стыдно. И немного страшно. Это почти не имеет отношения к Скримджеру. Мне страшно, что безукоризненный исполнитель приказов во мне оказался сильнее волшебника. Причем даже не просто приказов, а приказов того, кому подчиняться претило и сердцем, и разумом, и душой. Это в подкорке уже, видимо.
Но сейчас претит меньше. Потому что, знаете ли, отношение к хромому и потерявшему много крови человеку, тащившему тебя четыре часа на истерзанной спине и отказывающемуся признаваться, насколько это больно (а оно и не надо – собственное бедро пронзительно отзывается, когда по шрамам скользит заскорузлая от крови ткань) – так вот, отношение к нему меняется. Я ему, между прочим, предложил уйти одному. Между прочим, предельно грубо. Если честно, это вообще мало было похоже на предложение просто уйти одному, потому что состояло в основном из нецензурных слов и указаний целого диапазона направлений разной степени непотребности.
«-Это… что было?»
«Каинит. Попроще – грендель».
«-Я не слышал... Он кто вообще? Кожа у него как пергамент, хотя сидел в болоте…»
«-Вид инферий. Очень редкий. Не думал, что самому когда-то доведется увидеть.»
А я так и вовсе не рассчитывал. А особенно не ожидал, что после скримджерского вопля инферия упадет в мох, сложит руки на груди, осядет и усохнет, как неудавшееся бланманже.
«-А почему его так «спасибо» скукожило?»
Подозреваю, что он не приказывал мне замолчать, чтобы было за что уцепиться ускользающему от боли и кровопотери сознанию, – его или моему? - пока не подействовали хоть как-то заживляющие чары.
«-Это работает как экзорцизм. Они - остаточное явление древнейших жертвоприношений, которые часто проводили на болотах…»
«-Его принесли в жертву?»
«-Не совсем. И жертвы были не всегда человеческие. В целом неважно, какие они там были. Просто некоторые принимались, а некоторые нет. И тот, чьи дары не принимались несколько раз, должен был принести в жертву себя. И если и она не принималась…»
«-То самоубийца становился каинитом?»
«-Почти. Как намекают источники, не принимались в основном жертвы из тщеславия и корысти. Неудачливый гордец мог завидовать соплеменникам, подношения которых были угодны, ну и навредить, или даже убить. И вот кто в этом сильно при жизни отличился – в итоге становился гренделем. До этого экзорцизма додумался, говорят, Мерлин. Кому бы в голову пришло поблагодарить, когда твоему другу, скажем, мерзость эта внутренности выгрызла… А так их убивали, отделяя от тела голову. В десятом веке даже у магглов в ходу было сказание о герое, который сначала одной такой инферии руку отрубил, а потом башку. Масштабы вздуты немного, хотя кто знает, может, сила у этих тварей варьируется.»
Надежды Скримджера на обнаружение хоть какого-то указателя пока не оправдались. Но идти дальше было… невозможно – это как-то мягко сказано. Поэтому мы лежали сейчас на берегу в относительной невидимости на пятачке среди коряг и полумертвых трав под старой ивой, ветви которой спускались до земли. Я чувствовал, что восстанавливаюсь: боль в бедре убывала – это было особого рода блаженство, но вместо подступающей от утомления и облегчения сонливости я ощущал какую-то прозрачную ясность в собственном сознании, будто перенесенные боль и шок выжгли из него все отягощающе лишнее и дали возможность прогуляться отдельно от тела по пространству и времени. Разум Скримджера тоже бродил непонятно где, вот только он как раз уснул, стоило его голове коснуться горизонтальной поверхности. Я мог наблюдать, как мерно поднимается его грудь – сначала он дышал со свистом, но вскоре вдохи и выдохи замедлились и стали почти неслышными. Шевелюра министра, которая из-за грязи, крови и сырого тумана осела и приняла вид облепивших голову узловатых жгутов, как будто впитывала рассеянный солнечный свет и прямо на глазах становилась прежней, рыжевато-каштановой и похожей на гриву. Он и сам походил на отдыхающего после обеда леопарда или льва – единственных животных, вид которых сочетает общую мощь тела с поджаростью – и так же лежал на боку, разбросав перед собой передние лапы и полусогнув задние. Я прикрыл глаза. Светящиеся пятна под веками покружили немного вразнобой и сложились в движущуюся картинку воспоминания о том, как мы подходили к краю болота. Стрекозы и однодневки носились над кочками в солнечных лучах, заставлявших бледно-алые ягоды клюквы блестеть во мху сквозь последний тоненький слой тумана. Скримждер вдруг сжал мою руку и буркнул «Смотри!». Я поднял голову с его плеча и увидел, как на нашем пути из кустов и осоки выплывают, скользя ступнями в низком тумане и не тревожа при этом ни одной кочки, девушки-тени – мерцающие и неясные, похожие на поднявшиеся с поверхности воды отражения, с зеленоватой кожей и косами, струящимися по плечам оливково-желтой рябью. Из одежд на аборигенках были, кажется, только цветочно-травяные венки, оплетающие стройные бедра. Первая подняла пронзаемую солнцем руку и бросила Скримджеру под ноги цветок белокрыльника. То же самое по мере нашего приближения сделали и остальные, отступая затем обратно в болотные травы. «Лимнады», - ответил на неспрошенное Скримджер. «Что они делают?» - прошептал я. «Празднуют смерть твари или провожают так упокоенную душу, кто их знает…» - пробормотал он, даже не остановившись. Очередная болотная нимфа швырнула цветок прямо на его раскисший ботинок. И вдруг – правда, всего лишь на мгновение – унизительность моего положения грязного, истерзанного и безвольно подвешенного на плечах у мерзавца недотепы испарилась. Вместо этого меня будто бы опалило нездешним солнечным жаром, затвердевший от воды пиджак стал легкими латами, висок сжал обод бронзового шлема, словно у ликующего юного воина, покидающего покоренную провинцию верхом на широкой теплой спине своего спутника, могучего темно-золотого льва.
Я открыл глаза. Это воспоминание и мысль о том, как хладнокровно подставили Амелию Боунс, относятся к одному и тому же человеку. И мне теперь придется придумать, как с этим жить.
А все-таки интересно, почему он так упорно считал меня шпионом. Я вспомнил ехидно-веселое лицо Амелии…Как она, будучи в Ордене Феникса, могла так спокойно выносить мои вечные проезды по Дамблдору?
…И все вдруг стало до такой степени ясно, что я заледенел от ужаса и наконец-то полного осознания собственного идиотизма.
***
Потому что я и вправду был шпионом Дамблдора.
Зачем высокопоставленной даме, имеющей кучу друзей, каждый день тратить свое время и внимание на ничего не значащего, неинтересного и даже далеко не симпатичного сопляка?
Незачем. Если этот сопляк не ходит как тень за действующим Министром Магии.
Интересно, сколько по-настоящему горячей и важной информации я слил Амелии, пока лопал пироги с почками и пюре из репы?
Из совсем свеженького – Дамблдор знает, что одним из первых стратегических шагов Скримджера будут отношения с Гарри Поттером.
А уж сколько я наболтал про Фаджа…
Тупица. Баран. Кретин.
Надо было с ней хотя бы переспать.
И Скримджер не так уж виноват в ее смерти, как кажется с первого взгляда. Потому что совершенно необязательно было, что она или кто-то из Ордена вообще будет в Соммерсете. И было совсем неочевидно, что Сами-Знаете-Кто притащит туда великана именно той ночью, а не сегодняшней и не завтрашней.
Скримджер просто проверял, как и где всплывет информация, которая может просочиться только через меня.
Причем был уверен, что она обязательно всплывет, а он ничем не рискует. Ведь половина Аврората состоит в Ордене.
А она не всплыла.
Как же он переоценил мои способности, оказывается.
Папочка не смог укомплектовать мной Орден Феникса. Поэтому разработал для меня другой способ применения.
И в чем-то даже справедливо, что в Соммерсете погибла именно Амелия, а не какая-нибудь другая, даже не знакомая со мной фениксианка. Или фениксианец.
А я дебил.
Но даже это не главное.
Я перевернулся на живот, положил голову на руки и укусил себя за предплечье. Не помогло. Рыдания шли горлом, а от слез щипало царапины на лице. Я трясся в беззвучном плаче и сам не понимал, что заставляет меня с таким упорством глушить всхлипы – то ли я давился, чтобы не спалиться Скримджеру еще и в неврастении, то ли чтобы просто его не разбудить. Хотя… я ведь держался, когда узнал о смерти Амелии, не расквасился, когда угодил из светлого министерского кабинета в страшные и неведомые топи, не устроил истерики под впечатлением от болотной твари и вида собственного мяса. Потому что это по умолчанию недостойно мужчины. Может быть, это не так недостойно - плакать о том, что мертвый уже, но все равно единственный близкий человек, которому ты бескорыстно доверял, на самом деле лишь расчетливо и умно притворялся, не видя в тебе ничего, кроме дыры в защите. Это та горечь, которая предназначена для разоблачительных упреков или хлопков дверьми, но она никогда не найдет выхода, она свернулась в тугие сгустки, как кровь, и почти не растворяется в недостойных слезах, и даже хорошо, что незабудки в это время года просто не цветут, устало бредил я, уже не прикладывая усилий, чтобы держать ровное дыхание, и не замечая, как потихоньку засыпаю.
***
Я так и не понял, что меня разбудило, человеческие голоса или невербальный Ступефай. Видеть я не мог, но предположил, что уже глубокий вечер.
-…тер Малсибер. Надо сказать, вы гораздо лучше выглядите со времен нашей последней встречи. Поправились, возмужали…
-О да, есть такое, мистер Скримджер. Но и вы, не побоюсь выразить наше общее мнение, в лести не нуждаетесь. Последний раз вы, помнится, заходили ко мне в должности заместителя начальника Аврората по делам… по каким-то особенно опасным делам, что ли, простите мне невнимательность. А сегодня…Встретить в таком месте самого Министра Магии, и это – вы! Впрочем, чего-то подобного следовало ожидать, да…
-Сколько лет прошло.
-И не говорите.
-Разрешите поинтересоваться, кто ваши спутники?
-А, там… Шантрапа разная в основном, честно вам признаюсь. Грейбек, еще пяток оборотней – специально их вытащили болото прочесать. Хотели еще вас засечь по Люмосу как минимум, только выяснилось, что общий фон магии в этом болоте и без вас шкалит, простите за вульгарный неологизм.
-Что вы, не беспокойтесь, я же из Гриффиндора. У нас за маггловский слэнг на дуэли никогда не вызывали.
-Ну вот, сэр, оборотни, мистер и мисс Кэрроу тоже там, из людей приятных вскоре должна прибыть миссис Лестрэйндж. Мистер Гойл тоже ночью был неподалеку, но срочные дела заставили его покинуть сие благословенное лоно природы. А, как я мог забыть, лорд Яксли!
-Добрый вечер, сэр.
-Без сомнения, мистер Яксли. Простите мне мое любопытство, но вы очень храбрый человек. Вы не опасаетесь демонстрировать себя действующему Министру Магии… ммм… в униформе и знаках отличия Темного Лорда – ведь Азкабан вы, в отличие от мистера Малсибера, посещали пока исключительно экскурсионно?
-О, сэр, вы мне льстите. Поверьте, мне совершенно нечего опасаться – утром вы навсегда утратите интерес к моей персоне в любом облачении. Да, господин министр, заранее не узнаешь, где найдешь, где потеряешь… Извините за доставленные неудобства - портключ вынес вас довольно криво, мы, признаться, и не думали увидеть вас живым – местная нечисть, скорее всего, что-то подстроила. Мы уже отчаялись, а вы взяли и сами пришли к планируемому первоначально месту встречи – вот буквально ярдов двести не дотянули.
-А вы простите великодушно мое опоздание. Однако позвольте выразить восхищение качеством проведенной операции. Мистер Долиш в соответствующем состоянии был очень хорошо подготовлен и убедителен. Я не унижу себя признанием того, что полностью поверил. Еще раз аплодисменты.
-Сэр…Благодарю за столь высокую оценку. Мне как-то даже неловко сейчас. Но он… В общем, он вам совершенно случайно попался… идиот. Мы рассчитывали на больший эффект именно в отношении магглов, а прибытия авроров ожидали уже после того, как отведем великана и уйдем сами – вы знаете, после того случая в Отделе Тайн Темный Лорд не может позволить себе пока рисковать квалифицированными кадрами. Мисс Боунс, существенно изменившую ход операции, мы нашли уже в несколько… подавленном состоянии. Но зато миссис Лестрэйндж – она невероятно храбрая и изобретательная женщина, вы, наверное, помните – пришла идея, как воспользоваться нашим частичным провалом, чтобы его же и искупить. Это ее собственный портключ, мы буквально в полевых условиях перезакляли… Кстати, медальон у вас? Леди, думаю, приятно было бы получить его обратно, он у нее со школы. Можно было использовать что-нибудь попроще, вроде пуговицы, но где тогда гарантия, что это доставили бы к Минист…
-И опять вынужден попросить прощения. Выронил по дороге. В омут. Но, возможно, милях в двадцати на северо-восток вы сможете попробовать применить Акцио. Однако мое восхищение от вашего рассказа ничуть не уменьшилось, скорее наоборот – одно из качеств, наиболее ценных для меня в моих собственных подчиненных – это находчивость и умение действовать в непредвиденных обстоятельствах, обращая их себе на поль…
Да уж. И зачем Скримджер настолько интенсивно расшаркивается с поймавшей все-таки нас смертью. Я бы так не смог. Хорошо, что на мне Ступефай, а то сперва было даже подумал, что… ну да, никому нельзя доверять. А красивая у меня сложилась было картина мира: глава департамента магического правопорядка – из Ордена, Министр – из Упивающихся… Один я, видимо, такой одинокий и принципиальный. Но вроде как нет, не один все-таки.
-… помощник, Уизли, – он случайно не в Ордене Феникса? Если так, то это тоже был бы достаточно ценный… сувенир.
-Нет, что вы. Он обычный мальчик на побегушках, можете проверить. Вряд ли он достоин каких-то изысков в… том процессе, который ожидает нас завтра утром.
Я похолодел. Скримджер явно знает, о чем говорит. И хочет для меня смерти. Быстрой. И безболезненной. В отличие от…
-Он без сознания всю ночь. Думаю, если не выводить пока его из этого состояния, он доставит гораздо меньше хлопот.
-Только из уважения к вам, министр.
***
Интересно, думал я после Круциатуса, которым меня одарила разозленная потерей медальона Беллатрикс Лестрэйндж (а я не смог даже завыть, в отличие от Скримджера!), очень интересно, какой именно отдачи ждал для себя потенциальный каинит, за всю жизнь не принесший ни одной бескорыстной жертвы и по этому поводу готовившийся принести последнюю – себя?
После Круцио я точно знал, что Скримджер заступефаил меня вовсе не для того, чтобы я тихим бревнышком долежал до собственной зеленой смерти. То есть да, именно для этого, но не для того, чтобы избавить меня от мучений. То есть да, частью и для того, чтобы избавить меня от мучений, но… Я запутался. Все проще – он не ждет от меня этой бескорыстной и смиренной жертвы. Не считает, что я смогу выдержать боль и страх - и умереть, не разболтав всего, что знаю, про него, Орден Феникса, Министерство или не предложив Темному Лорду собственную службу в обмен на жизнь или хотя бы Аваду вместо Круциатуса. С чего бы ему так считать – он про меня все знает. Он знает, какой я… эгоист. И что я не согласен рвать жопу за просто так. Не зря же по три раза в день легилиментил.
Но обойдется. Потому что сейчас я точно знаю, чего хочет будущий каинит. Он хочет, чтобы ему наконец поверили, что он способен на бескорыстную жертву не хуже остальных. Это тоже такая… корысть. Вроде чести, но немного другое, когда и о чести-то уже речи не идет, когда все знают, какая ты завистливая и подлая сволочь, но есть кто-то единственный, кому непременно нужно доказать, что ты не такой. Этот кто-то проверял, достоин ли ты доверия, всю твою жизнь, и давал понять, что экзамен на преданность не пройден, разгоняя дым от твоего жертвенного костра по болоту, в то время как у твоих братьев он возносился вверх… Так что мне есть зачем нести последнюю жертву. И пусть за неимением лучшего у меня этим кем-то побудет мистер Скримджер. Вот ему я и докажу, если будет возможность, что способен, да. А потом, если не повезет, и это не прокатит за бескорыстие, я, наверное, займу место гренделя в ближайшем болоте. Пока кто-нибудь не скажет мне «Спасибо».